Бумажный зверинец (сборник)  - Кен Лю

– Тадеус, когда ты скажешь язычникам, чтобы они вели себя потише? У меня от их шума все мысли сбиваются.

– За четырнадцать долларов аренды в неделю, Эльза, я думаю, что у китайцев есть право по нескольку часов ежедневно наслаждаться своей музыкой.

Магазин Сиверов был одним из сгоревших при пожаре несколькими неделями ранее. Отец Лили Тэд (хотя он предпочитал, чтобы его звали Джеком) Сивер восстановил его лишь наполовину. Эльза, как и ее муж, знала, что им очень нужна эта китайская плата за аренду здания. Она вздохнула, набила в уши вату и ушла со своим шитьем на кухню.

Лили, скорее, нравилась музыка китайцев, хотя, конечно, та и была громкой. Гонги, цимбалы, деревянные трещотки и барабаны создавали такой шум, что ее сердце начинало биться в том же ритме. Тонкоголосая скрипка с всего лишь двумя струнами стонала такими высокими и чистыми звуками, что Лили казалось: она сейчас воспарит в воздухе от одних лишь этих мелодий. А затем в гаснущем свете заката большой краснолицый китаец начинал наигрывать печальную спокойную мелодию на трехструнной лютне и петь свои песни прямо на улице. Его товарищи собирались вокруг и молчали, слушая, и их лица становились то веселыми, то мрачными. Ростом он был не менее шести футов, а черная, лохматая борода закрывала грудь. Лили считала, что его узкие длинные глаза похожи на глаза большого филина, особенно когда китаец вращал головой, вглядываясь в каждого из своих товарищей. Иногда они срывались на громкий смех, хлопая большого краснолицего китайца по спине, и он тоже улыбался, продолжая петь.

– Как ты думаешь, о чем они поют? – спросила Лили свою мать, стоя на крыльце.

– Без сомнения, о каких-то невыразимо низких пороках своих диких земель. Опиумные притоны, песни-пляски, девки и все такое. Зайди внутрь и закрой дверь. Ты уже закончила шить?

Лили продолжала наблюдать за ними из окна, мечтая понять, о чем же все-таки пелось в этих песнях. Она радовалась, что от китайской музыки у матери сбивались мысли. Ведь это означало, что она не придумает каких-нибудь новых обязанностей по дому, которые Лили пришлось бы выполнять.

Отца Лили больше интересовала китайская кухня. Даже их готовка еды была шумной: брызги и шипение горячего масла, да и шух-шух-шух мясницкого ножа о разделочную доску тоже являлись своего рода музыкой. Приготовленная пища как будто даже пахла громко. Дым струился из открытой двери, разнося перечные ароматы неизвестных пряностей и странных овощей по улицам города, отчего живот Лили уныло урчал.

– Что, черт возьми, они там готовят? Никакие огурцы не могут так пахнуть, – задавал вопрос отец Лили, ни к кому конкретно не обращаясь. Лили видела, как он облизывает губы.

– Мы можем спросить у них, – предложила Лили.

– Ха! Даже не думай. Я уверен, китайцы с радостью разрубят маленькую христианскую девочку вроде тебя и зажарят в этих своих больших кастрюлях. Держись от них подальше, слышишь?

Лили не верила, что китайцы ее съедят. Они казались достаточно дружелюбными. И если китайцы могли разнообразить свое питание маленькими девочками, зачем они целыми днями возились на своем огороде, который высадили за домом?

Вокруг китайцев было столько тайн. Ну вот, к примеру: как они все могли поместиться в тех маленьких домиках, что снимали? Двадцать семь китайцев занимали пять небольших зданий вдоль улицы Золотоискателей, двумя из которых владел Джек Сивер, а также купили три здания у мистера Кенана, чей банк был сожжен дотла и который возвращался со своей семьей обратно на восток. Эти дома были простыми одноэтажными строениями: гостиная спереди, а кухня и спальня сзади. Двенадцать футов в глубину и тридцать футов в ширину, эти домишки были сделаны из тонких деревянных планок и стояли так близко друг к другу, что их веранды соединялись в одну сплошную деревянную мостовую.

Белые старатели, снимавшие раньше эти дома у Джека Сивера, жили в них по одному или, в крайнем случае, вдвоем с соседом. Китайцы же расположились по пять-шесть человек в доме. Эта экономность несколько разочаровала некоторых жителей Айдахо-Сити, которые надеялись на то, что китайцы будут гораздо проще расставаться с деньгами. Они разломали столы и стулья, оставленные предыдущими обитателями домов, и использовали деревяшки, чтобы смастерить нары вдоль стен спален, а также разложили матрасы на полу гостиных. Предыдущие обитатели также оставили на стенах фотографии Линкольна и генерала Ли. Их китайцы не тронули.

– Логан сказал, что ему нравятся фотографии, – сказал Джек Сивер за ужином.

– Кто такой Логан?

– Здоровенный краснорожий китаец. Он спросил меня, кто такой Ли, и я рассказал ему про знаменитого генерала, который сражался на проигравшей стороне, однако им все равно восхищаются за его храбрость и преданность. Логану это понравилось. А еще ему понравилась борода генерала.

Лили слышала разговор своего отца и китайца, спрятавшись за пианино. Она совсем не думала, что имя большого китайца хоть чуточку было похоже на «Логан». Она слышала, как другие китайцы зовут его, и ей казалось, что они говорили «Лао Гуань».

– Такие странные люди, эти жители Поднебесной, – говорила Эльза. – Этот Логан вообще меня пугает! Посмотрите только на его ручищи! Ему приходилось убивать. Я в этом совершенно уверена. Хотелось бы, чтобы ты нашел других постояльцев, Тадеус.

Никто, кроме матери Лили, не называл его Тадеусом. Для всех остальных он был мистером Сивером или Джеком. Лили привыкла к тому, что у людей здесь, на Западе, могло быть много имен. В конце концов, когда все приходили в банк, то звали банкира мистером Кенаном, а когда его не было рядом – Шейлоком. И хотя мать Лили всегда обращалась к ней «Лилиан», отец Лили неизменно называл ее Золотцем. Похоже было, что большой китаец уже получил новое имя в их доме – Логан.

– Ты мое золотце, – говорил ей отец каждое утро, отправляясь в магазин.

– Ты сделаешь ее чересчур тщеславной, – доносился из кухни голос матери Лили.

Был разгар сезона золотодобычи, и китайцы начали искать золото сразу же, как только обосновались в городке. Они уходили засветло, надев свои свободные рабочие блузы и мешковидные брюки, их косички свисали из-под больших соломенных шляп. Несколько стариков оставались дома работать в огороде, стирать белье или готовить еду.

По большому счету, Лили была предоставлена сама себе целый день. Ее мать отправлялась по магазинам или занималась домашними делами, а отец всегда работал на строительстве нового магазина. Джек хотел выделить часть возводимого строения под хранение утиных яиц, маринованных овощей, сушеного тофу, соевого соуса и китайских горьких тыкв, которые привозили из Сан-Франциско на продажу китайским старателям.

– Эти китайцы скоро начнут грузить золотой песок мешками, Эльза. И тогда я буду скупать его у них.

Эльзе не понравился этот план. Одна мысль о том, что странная китайская еда пропитывала весь магазин непонятным запахом, вызывала у нее тошноту. Но она знала, что не имело смысла спорить с Тэдом, когда им полностью овладевала какая-либо идея. В конце концов он упаковал все их вещи и притащил ее вместе с Лили сюда прямо из самого Хартфорда, где успешно работал репетитором. И все только потому, что решил, будто они гораздо лучше заживут на Западе, где Сиверы не были ни с кем знакомы, да и их не знал никто.